You also want an ePaper? Increase the reach of your titles
YUMPU automatically turns print PDFs into web optimized ePapers that Google loves.
Янко Слава (Библиотека <strong>Fort</strong>/<strong>Da</strong>) || http://yanko.lib.ru 270<br />
помимо того, есть царство, где человек властвует безраздельно, — это мир истории. Коммерция,<br />
всевозможные институты, войны, обычаи, мифы, наречия — разве все это не дело рук человеческих?<br />
«Гражданский мир целиком, — замечает Вико в своей «Новой науке», — сотворен людьми по их<br />
разумению, ибо они не могли не искать и не найти в конце концов тех принципов, согласно которым<br />
меняется сам разум человеческий».<br />
Именно этот мир надлежит исследовать; постигая все как сделанное, можно достичь знания не менее<br />
точного и ясного, чем геометрия и математика. Однако открывая эту новую главу, необходимо понять<br />
принципы и методы выведения науки из того, что было до сих пор обледенелой массой. «Эта наука<br />
должна освоить нечто большее, чем геометрия, имеющая дело с величинами, реальность которой —<br />
точки, линии, плоскости, фигуры. Ее доказательства как бы сродни Божественному миру, они должны<br />
преисполнить тебя, читатель, неземным упоением, ведь в Боге знать и делать есть одно и то же».<br />
Вико против истории философов<br />
Бэкон с его критикой идолов, Декарт с врожденными очевидными идеями, Лейбниц с его mathesis<br />
universalis, Спиноза с его экзальтацией разума, под прессом которого оказались эмоции и страсти, — все<br />
они были единодушны в том, что образец знания — простота и логическая строгость математики. Как же<br />
в свете такого идеала трактовать появившиеся к тому времени новые документальные материалы о<br />
примитивных народах? Фантазмами и извращениями событий и персонажей пестрили отчеты об<br />
экспедициях. Как понимать вечные противоречия историков в подаче одного и того же материала? Что<br />
значат преувеличение и идеализация персонажей, придуманные историками якобы в пользу «любви к<br />
отечеству», вопреки интеллектуальной честности? Может быть, прошлое непознаваемо в своей<br />
исторической объективности ввиду своей удаленно-<br />
564 Джамбаттиста Вико<br />
сти, либо, если и познаваемо, то ничему путному не может научить нас, обладателей наконец<br />
созревшего разума. Печальна ирония в словах Вольтера, заметившего, что не так много эпох в истории,<br />
дающих повод для гордости цивилизованным нациям: эпоха Александра, закрывающая классическую<br />
Элладу, век Августа, зенит Республики и Империи, Флоренция времен Возрождения и, наконец, эпоха<br />
Людовика XIV во Франции.<br />
Такая морализаторская установка уже сама по себе размывала основы исторического исследования,<br />
упраздняла научную ответственность за результаты поиска, делала непроходимой пропасть между<br />
сферами научного и исторического знания. В самом деле, характеристикой научной модели века была<br />
«квантификабельность», т. е. количественная сосчитываемость, ведь только в этом случае применимы<br />
математические методы. Это была явная передержка по отношению к античному идеалу — полагать, что<br />
на всякий вопрос возможен один и только один ответ, универсальный, вечный, неизменный. Казалось, и<br />
математика, и физика, и механика, и астрономия, а потом химия, ботаника и зоология, как и все прочие<br />
науки, в качестве критерия объективной истины допускали только логическое доказательство,<br />
измерение.<br />
Естественно, в рамках такой постановки проблемы уже не оставалось места для трактовки материала<br />
квалитативного происхождения, где качественные характеристики доминируют, — такова, например,<br />
история. Декарт, напоминает Вико, хотя и не находил зазорным времяпрепровождение тех, кому<br />
нравилось изучать диалекты, швейцарский или бретонский, все же думал, что это занятие не для тех, кто<br />
всерьез посвятил себя приумножению знания. Мальбранш называл историю уделом сплетников.<br />
Лейбниц, хотя и написал пространное историческое сочинение, продолжал считать историю средством<br />
удовлетворения любопытства по поводу происхождения того или иного рода или государства, в лучшем<br />
случае, школой морали. Ее подчиненное по отношению к математике положение оставалось решительно<br />
всем очевидным.<br />
Итак, пренебрежение к истории не было случайным: история не числилась в штате серьезных наук.<br />
История трактовалась как школа морали, проблемы научности ее деталей не возникало, ведь что за наука<br />
— мораль? Вопреки всем Вико объявил: история не наука, но может и должна ею стать. Этот<br />
гражданский мир сотворен людьми, а потому более других предметных сфер реальности научно объяс-<br />
Вико против истории историков 565<br />
ним и подлежит систематизации. Но все это возможно лишь после отказа от неверных<br />
методологических предубеждений.<br />
Вико против истории историков<br />
История с точки зрения самих историков Вико так же мало удовлетворяет, как и история, увиденная<br />
глазами философов. Бесконечные противоречия и фальсификации, сомнительные интерпретативные<br />
принципы историографами использовались часто произвольно, все это Вико называет национальным<br />
чванством и ученой спесью. Важнее всего показать, что именно моя нация раньше других пришла к<br />
цивилизованным формам жизни, что записано в памяти народа с сотворения мира. Такими находит Вико<br />
исторические реконструкции Геродота, Тацита, Полибия, Ливия — чересчур много сыновней любви к<br />
родине.<br />
Говоря о более близких по времени историках, о Маршаме, Спенсере, ван Херне, Вико упрекает их в<br />
буквализме относительно интерпретации документов: для них цивилизация взяла старт с египтян,<br />
Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта - С-<br />
Петербург, «Пневма», <strong>2002</strong>, 880 с, с ил.
Change language