?????? 2002 - ?????????? Fort/Da - Lib.Ru

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 33
есть много званых, но мало избранных» .
«Я, по правде сказать, смело утверждаю и искренне признаюсь в том, что оставляю с удовольствием и
без зависти и возражений тех, кто воспаряет в сферы чистого умозрения, и всех других, восходящих к
высоким истинам, только бы мне оставили понятие о человеческих вещах. Ты пребываешь в созерцании,
чтобы я, напротив, мог обогащаться. Медитируй в свое удовольствие. Я же, напротив, всегда буду
погружен в действие, направленное к высшей цели, чтобы всякое мое деяние было полезным и мне, и
семейству, и, что более важно, — чтобы оно послужило для пользы моим друзьям и родине, а тогда оно
может послужить примером и человеческому обществу».
Этико-политические дебаты гуманистов кватроченто Л. Бруни, П.
Браччолини, Л. Б. Альберти
Леонардо Бруни
Учеником, другом и продолжателем творчества Салютати был Леонардо Бруни (1370/74—1444),
прежде служивший при римской курии и затем канцлером во Флоренции. Ценные наставления в
28 Гуманизм и Возрождение
знании греческого, полученном от Хрисолора, теперь приносят в лице Бруни зрелые плоды. Он
перевел Платона (диалоги «Федон», «Горгий», «Федр», «Апологию», «Критон», «Письма» и частично
«Пир»), Аристотеля («Никомахову этику», «Политику»), а также Плутарха и Ксенофонта, Демосфена и
Эсхина. Философский интерес представляют его «Диалоги» (посвященные Пьеру Паоло Верджерио),
«Введение к моральному совершенству», а также «Письма».
Слава Бруни связана больше всего с переводами «Политики» и «Никомаховой этики» Аристотеля,
которые способствовали новому подходу к этим текстам, как бы обеспечив им приток сил.
Спиритуалистическому и задушевному гуманизму Петрарки Бруни противопоставляет граждански и
политически более действенный гуманизм. Классики были для него действительно учителями
«гражданских» добродетелей. Парадигматической для Бруни была аристотелевская концепция человека,
понятого как «животное политическое». Человек осуществляется полностью и по-настоящему только в
общественном и гражданском планах, на что Аристотель указывал в «Политике».
Этика Аристотеля была подвергнута переоценке. Бруни убежден, что значение «созерцания» было
слишком преувеличено и по большей части деформировано. Важен не созерцаемый объект, а человек
думающий и действующий. «Высшее благо», о котором говорится в «Никомаховой этике», — это то, что
не просто хорошо как абстракция и, во всяком случае, как трансцендентное, но хорошо именно для
человека, это благо, конкретная реализация добродетели является счастьем. Как и Аристотель, Бруни
реабилитирует удовольствие, понятое прежде всего как следствие деятельности, согласной человеческой
природе.
Как и Аристотель, Бруни говорит, что истинным параметром моральных суждений является
добродетельный человек (а не абстрактное правило). «Если человек не добродетелен, он не может быть
благоразумным, благоразумие (мудрость) действительно является точной оценкой его возможностей;
злодею сами вещи не хотят являться в истинном своем свете, проявляясь в качестве искаженных.
Преступники и злодеи могут точно постичь математические и физические законы, но их нет для мудрых
дел, и они теряют свет истины... Честному человеку, таким образом, прямо и свободно открывается
дорога к счастью. Он никогда не обманывается, не
Поджо Браччолини . 29
ошибается. Хотите быть счастливыми — нет ничего надежнее честности и добрых дел».
В этом пункте, заключает Бруни, философия языческая и христианская находятся в безукоризненной
гармонии: «И та, и другая поддерживают справедливость, умеренность, силу, свободу и другие
добродетели и не поддерживают качества, им противоположные».
Поджо Браччолини
Много общего с Салютати можно найти также у Поджо Браччолини (1380—1459). Он был секретарем
в Риме при курии и впоследствии секретарем во Флоренции. Поджо открыл много античных рукописей.
В его работах, вызвавших дискуссии в среде гуманистов, теперь ставших каноническими, в частности,
прослеживаются следующие темы: а) активная жизнь против созерцательной, уединенной; б) назначение
литературы для формирования человека и гражданина; в) слава и благородство как плоды
индивидуальной добродетели; г) фортуна и превратности человеческой жизни людей, одолеваемые
добродетелью;
д) переоценка богатства, понимаемого как основа государства и как то, что позволяет создавать в
городе соборы, монументы, искусства, украшения и другие прекрасные вещи.
По поводу последнего Э. Гарэн писал, что мы оказываемся перед «эмбрионом современной теории
денег и капитала». Таким образом, речь идет о замечательном предвосхищении.
Вот поучение Браччолини о добродетели как о ненуждающейся ни в чем и имеющей единственный
источник — истинное благородство. «В нем истина, приносящая много полезного нашей жизни.
Поскольку если убедимся, что люди становятся благородными в почестях и в благе и что истинное
благородство завоевывается собственными силами, а не чужой работой, — получим тем самым
представление о том, что в добродетели нет побежденных; обходитесь без похвалы, удовлетворитесь
чужой славой, но соберитесь все же овладеть званием благородного». Здесь содержится одна из
Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта - С-
Петербург, «Пневма», 2002, 880 с, с ил.