Pokrovskiy

с Египтом и Александрией. В I в. они начинают непосредственно
вмешиваться в александрийские дела, и в 58 г. Катон
Младший был послан на Кипр для приема этого острова в римское
владение будто бы на основании завещания александрийского
царя Птолемея Александра. Это, с одной стороны, приковывало
внимание римских литераторов к высоко просвещенной
Александрин, с другой, несомненно, содействовало притоку
в Рим александрийских ученых и виртуозов в разных
областях искусства. Так, приехавший в ту эпоху в Рим Парфений
вряд ли был единственным представителем александрийской
учености, попавшим в это время в Рим.
То, что приносила с собой александрийская литература, находило
себе живой отклик у той части тогдашней римской молодежи,
которая, избегая политической карьеры, была занята своей
личной жизнью и, между прочим,—своими любовными влечениями.
Александринизм не требовал от поэта природного дарования,
но зато поэт должен был быть ученым, должен был обстоятельно
знать мифологию, — отчасти как средство к украшению
своих произведений; произведение должно было быть
тщательно отделано в метрическом и в стилистическом отношении,
будучи вместе с тем свободно от крайней вычурности
азианского стиля. Александрийцы избегают больших произведений
и чуждаются как трагедии, так и эпоса, допуская лишь
epyllia, т. е. небольшие по объему и узкие по теме произведения
эпического характера; как ученые поэты, александрийцы —
сторонники полиметрии, т. е. разнообразия стихотворных размеров,
выработанных еще древнейшей лирической поэзией, лесбийской
и ионийской.
Старый Рим был поглощен великими войнами и грандиозными
завоеваниями, которые заставляли римского гражданина
отдавать все свои силы, и физические и духовные, интересам
государства и не оставляли ему личного досуга. Менее всего
возможна была индивидуалистическая любовная лирика, да для
нее и не было предмета. Воспевать своих собственных жен, при
наличии счастливого брака, римлянину не могло бы притти в
голову, так как стародавние традиции не допускали проявления
на публике нежных лирических чувств со стороны мужа по
отношению к жене. Даже во времена довольно поздние философ
Сенека, глубоко любивший свою вторую молодую жену,
наставительно замечает, что жену надо любить разумно (iudicio),
а не так, как любят гетер.
Этих обольстительных, нередко образованных и остроумных
женщин, которые были способны возбудить в своих поклонниках
целую гамму сложных лирических переживаний и поэтому
церон считает это произношение subrusticum, т. е. несколько деревенским:
очевидно, римские ораторы и образованные люди этого времени старались
произносить конечное, хотя и слабое, s с четкостью, между тем как в народных
диалектах оно было близко к полному исчезновению.