Pokrovskiy

сит (Bell. Civile, II, 32) проникнутая юношеской самоуверенностью
речь новоиспеченного полководца в Африке, бывшего
народного трибуна Куриона, который до сих пор был лишь
мастером слова: ничтожная победа над небольшим нумидийским
конным отрядом вскружила ему голову, как это видно
из его красноречивого обращения к солдатам. Личный характер
самого оратора выражен в этой речи с поразительной выпуклостью.
В речах самого Цезаря, особенно в речи к перепуганным
солдатам перед сражением с Ариовистом и к солдатам же при
начале гражданской войны видно поразительное умение сразу,
не пускаясь ни в какие отступления, найти основной пункт для
воздействия на души слушателей. В первой речи (В. G. I,
40) он резко порицает солдат за присвоение себе функций
полководца: он, а не они, должен знать, куда они должны итти
походом; германцев нет причин бояться: их били даже только
что разбитые римлянами гельветы, их били и римляне во время
войны с рабами; если армия трусит, несмотря на осмотрительность
и удачи своего полководца, то он готов оставить при
себе только 10-й легион, во всех отношениях надежный. Это
обращение к чести воинов, как известно, благоприятно повлияло
на настроение солдат.
Во второй речи (В. Civ. I, 7) также сопоставлено самое необходимое
для ободрения солдат: в Риме царит произвол, и
узурпиро-вавшая власть олигархия попирает все законы и божеские
и человеческие. Произведено насилие даже над неприкосновенными
трибунами, которые вынуждены искать защиты
у армии. Ее долг защитить и трибунов и своего полководца,
которого преследуют своею ненавистью его политические противники.
Таким образом, речи у Цезаря отличаются сжатостью
и большой простотой построения и стиля, который сближает
его со старыми аттическими ораторами.
Но эта простота способна выразить самые разнообразные
оттенки и человеческих действий и человеческих чувств. Например,
в речах Цезаря и Ариовиста (В. G., I, 34—36) живо
чувствуется разница между серьезным, рассудительным римским
политиком и заносчивым варваром.
Там, где действие развивается с исключительной, почти
кинематографической быстротой, эта быстрота передается и
словесному выражению — такова, например, молниеносная атака
нервиев, находившихся на другом берегу, на армию Цезаря:
часть их спускалась в реку, часть была уже в воде, а часть
у^же шла в гору на приступ. Теми же простейшими средствами
и с той же краткостью изображена суматоха, происшедшая
в римской армии и лагере вследствие этого неожиданного наступления
(В. G., И, 19).
С большой силой и разнообразием описана осада галлами
•лагерей Квинта Цицерона (В. G., V, 40 сл.) и, с другой сто-
135