Pokrovskiy

фекта (ст. 376): quamvis sint s u b aqua, sub aqua maledicere
temptant («хотя они находятся под водой, но и под водой
пытаются браниться» — к сожалению, передать звуки этого сочетания
невозможно). Или, говоря о непостоянстве и легкомыслии,
он парадоксально называет подобного человека constans
in levitate sua (постоянным в своем легкомыслии, т. е. в сущности
непостоянстве). Об Агамемноне, влюбившемся в Кассандру,
которая досталась ему в добычу, сказано, что «победитель стал
позорной добычей своей добычи» («Ars am.» II, 406: victor erat
praedae praeda pudenda suae); о влюбившемся адвокате, что «тот,
з>:то принимал меры предосторожности за других, не принимает
их по отношению к себе» (там же, I, 84: quique aliis cavit, non
cavet ipse sibi). А вот образец антитезы, на вид парадоксальной
(«Ars», II, 427): «ты, который только что по нашему внушению
скрывал свои измены, сверим с пути и по моему внушению открой
свои проделки». Особенно виртуозен Овидий в юмористических
пародиях на высокий стиль: говоря о своих попытках
писать величественный эпос и торжественно распространяться
о борьбе Юпитера с гигантами, он вдруг находит, что Юпитер
не отопрет ему двери его возлюбленной, но это может сделать
милая и шаловливая элегия, которой и надо отдать предпочтение
перед эпосом (1-я элегия II книги «Amores»). Занимаясь
одновременно трагедией («Медея») и элегией и колеблясь
между той и другой, он изображает эти колебания в виде
спора величественной и гневной богини, Трагедии с милой,
прихрамывающей богиней Элегией; с юмористической робостью
свидетельствуя почтение обеим богиням, он просит у богини
Трагедии ,временной отсрочки. Ниже мы увидим, как остроумно
он высмеивает тяжеловесный текст законов, которые он против
воли должен был изучать в молодости, когда по требованию
отца готовился к государственной карьере.
Азианизм сочетался у Овидия с александринизмом. Как поэт
александрийского направления он пишет и любовные элегии и
любовные послания древних героинь к героям.— иногда с ответами
последних, — и дидактическую поэму «Искусство любить»,
и большие этиологические поэмы «Фасты» (Календарь), и «Метаморфозы»
с обилием рассказов эпического характера. Такое
разнообразие вытекает из самих основ александрийской поэзии,
как мы это уже отчасти видели на примере Проперция. Послание
есть в сущности и разновидность элегии и часто напоминает
суасоршо, как многие из элегий Овидия. Элегия, поскольку она
заключает в себе советы, которые даются любовником красавице
на предмет обмана мужа, или состоящей при ней старухой
на предмет эксплоатации любовника, приобретает как бы теоретический
характер, являясь своего рода главой из трактата о
любовном искусстве. Вообще, и «Amores» Овидия и его «Неroides»
(«Послания героинь») — в сущности, «Ars amatoria»
только не в теории, а, так сказать, в действии,
дб* 243