Pokrovskiy

Большой торжественностью и сложностью содержания отличается
поздравление молодого М. Валерия Мессаллина (сына
Чокровителя Тибулла Мессаллы) с посвящением в члены жреческом
коллегии «Пятнадцати», заведывавшей истолкованием «Сибиллиных
книг» (II, 5). Это — гимн Аполлону, храм которого недавно
освящен, покровителю Рима, вещающему его судьбы и
возрастающее величие через Сибиллу. Как ни темны ее предсказания,
они всегда сбывались, как сбылось предсказание
о возникновении Рима, данное не подозревавшему о том Энею.
Упоминание об основании Рима дает поэту повод к отступлению
на любимую его тему об идиллической простоте жизни
Древнейшего Рима. Почтение к Аполлону не мешает поэту
Шуишво предать проклятию лук и стрелы, так как их носит
и Амур. Это служит переходом к его личной жизни — отношениям
с Немесидой, без которой ему не удается ни один стих.
Стихотворение это, лишь внешне связанное с элегиями, посвященными
Немесиде, явно выделяется особым тоном и колоритом,
сближающим его с александрийской манерой, к которой
•он, вообще говоря, относился с большой сдержанностью.
И язык и стих обличают в Тибулле большого мастера: его
стиль — безукоризненная и отточенная, а вместе с тем в высшей
степени простая речь тонко образованного римлянина. В его гексаметре
нет шероховатостей, как у Катулла; для Тибулла не прошли
даром метрические усовершенствования, которые внес в
этот размер его старший современник Вергилий; оба поэта, наподобие
классических ораторов республики, стараются избегать
зияний. Великолепен и его пентаметр, который он кончает обыкновенно
двухсложными словами, крайне редко позволяя себе
трехсложные, тогда как Катулл об этом мало заботится, и в одном
случае у него целая половина пентаметра занята одним
словом (Amphitryoniades).
Авторитетный в древности Тибулл был популярен и в новое
время как поэт, правда, не с сильным темпераментом, но зато с
задушевным лиризмом. У нас его культивировал Батюшков.
Пушкин (называвший себя в юности его крестником) высоко ценил
его и отдавал решительное предпочтение его элегиям перед
любовными элегиями Овидия, блестящими и проказливыми созданиями
шутливого ума (о чем см. в характеристике Овидия).
§ 3. ПРОПЕРЦИЙ
I v
Мы уже говорили, что Тибулл, хотя и должен был (подобно
Катуллу и почти неизвестному нам Галлу) пройти ученую александрийскую
школу, — сумел избавиться от ее крайностей, т. е.
плавным образом от злоупотреблений мифологией, как особой
Формой, придающей блеск его личным ощущениям и переживаниям.
Но. его сверстник и преемник Секст Проперций был