Pokrovskiy

-поэзия получит в этой поэме нечто более величественное, чем
«Илиада».
У Вергилия были и порицатели, но их нападки тонут в общем
хоре похвал. Ему подражают эпики Силий Италик, Валерий
Флакк и Стаций; следы его влияния заметны даже на Овидии,—
который, вообще, по своему складу резко от него отличался,
— и Лукане, хотя «Фарсалия» последнего была поэмой
преимущественно риторической и, кроме того, рационалистически
отвергавшей явления мистического характера (кроме колдовства),
а также построенной на чисто историческом, близком
к современности материале, без каких бы то ни было уклонений
в сторону преистории. _
О причислении Вергилия к числу ораторов и о соответственном
отзыве о нем Квинтилиана уже говорилось выше. Марциал ценил
в нем не только эпика, но также великого лирика и трагика.
Очень популярен был Вергилий у христианских писателей,
которые, между прочим, совершенно произвольно усмотрели в
его 4-й эклоге предсказание о рождении Христа.
В Средние века Вергилий считался чародеем и всезнающим
мудрецом. Таким дошел его образ до времен Данте.
Для Данте Вергилий — великим учитель истины и его путеводитель
по аду и чистилищу. Во времена Возрождения ему
подражает Тассо и отчасти Ариосто (последний, впрочем, ближе
к Овидию), а в Португалии — Камоэнс. Рассказ о свидании
Энея с Андромахой (в 3-й песни) переплетается в «Андромахе»
Расина с основными эврмгшдовскими мотивами. Неумеренным
поклонником Вергилия был Вольтер, который ставил его
выше Гомера, и подражал ему в своей «I енриаде», хотя темой
этой поэмы была не вера, а веротерпимость.
Очень интересовалась Вергилием — им самим и сравнительно
'С Гомером — немецкая классическая литература. Молодой Шиллер
дал блестящий вольный перевод (в ямбических рифмованных
стихах) 2-й и 4-й песней «Энеиды». Лессинг написал специальную
книгу «Лаокоон», которая посвящена не только известному
эпизоду о гибели Лаокоона и его детей во 2-й песне
«Энеиды», но и многим другим вопросам гомеровского и вергилиевского
эпоса (особенно выдаются рассуждения о щите Ахиллеса
и о щите Энея). Относительно эпизода о Лаокоопе высказывались
также Гете и Шиллер.
В нашей литературе Вергилий почти не привился, если не
считать неуклюжего подражания Хераскова (в «Россиаде»). Зато
украинская литература может похвалиться остроумной пародией
на «Энеиду» Котляревского. Пушкин всегда высоко ценил Вергилия,
но в противоположность своему учителю в юности —-
Вольтеру — ставил его гораздо ниже Гомера. Кроме того, высокий
слог, обратившийся в высокопарный у поэтов допушкинской
эпохи, был Пушкину в общем чужд. Более всего были ему
по душе «Буколики» и отчасти «Георгики».