Pokrovskiy

Парасит, в распоряжение которого его гостеприимен, по случаю
радостного события, отдал свою кладовую для выбора нужной
на обед провизии, подвергая ее полному разгрому, предварительно
произносит прочувствованную и торжественную речь о предстоящей
ему деятельности; в частности, он намерен облегчить
участь окороков, «без вины повешенных» («Пленники», 901 сл.).
Вся эта картинность и разнообразие языка доставили Плавту
славу не только при его жизни: если впоследствии с своей особой
точки зрения Гораций был им недоволен, а Цицерон, отдавая
должное его языку, находил его все-таки несколько архаичным,
то, с другой стороны, любитель грубоватой, но выразительной
народной речи Варрон разделял мнение своего учителя, знаменитого
грамматика Элия Стилона, что на языке Плавта заговорили
бы сами Музы, если бы они спустились на землю.
Обратимся теперь к обозрению сохранившихся от Плавта комедий.
Уже указано было, что его очень занимала картинная фигура
раба-интригана, который обманом добывает у своего старого
хозяина деньги на любовные дела его сына и кстати посрамляет
корыстолюбивого сводника, обладателя красавицы.
Таков прежде всего Палестриои в «Хвастливом воине», — фигура
меньше других романизованная Плавтом: он надувает воина
в пользу своего прежнего молодого господина, как истинный артист;
даже по внешности он похож на искусного актера, когда
ему приходится задумывать новую хитрость, чтобы выпутаться
из создавшихся затруднений. Но особенно яркими представителями
этого типа являются Псевдол и Хрисал (в «Бакхидах»).
Первый из них даже тогда, когда он еще не представляет себе,
во что выльется его уловка, уже уверен в том, что победа будет
па его стороне, и сравнивает себя с поэтом, который, взяв в руки
таблички, еще не знает, что он будет на них писать. Но оба они
любят ходить на острие меча, и возникающие затруднения только
подстрекают их проказливость. В случае удачи они ликуют и
сравнивают себя с знаменитыми полководцами, даже с римскими
триумфаторами, причем Хрисал уподобляет свои г/роказы подвигам
греческих героев, взявших Трою.
В комедии «Псевдол» Плавт не ограничился одним, и притом
замечательным рабом-имтриганом, но вывел и достойного его соперника,
с блеском играющего роль подставного посыльного от
воина, так что сам гениальный Псевдол одно время начинает бояться
этого соперничества. Хорош и Эпидик (в комедии того же
имени), который с успехом выручает своего молодого господина
и издевается над его отцом, равно, как и над приятелем последнего,
Человеком весьма недалеким, но имеющим репутацию основательного
законоведа. В этой же комедии живописна и эпизодическая
фигура другого раба — оруженосца, который на войне
прославился только грабежом и мелкими кражами, но, тем не