Pokrovskiy

церии, по традиции, оставалось в силе практическое умонастроение,
и римское христианство, по возможности избегая
метафизики, предпочитает темы апологетические и моральные
и, таким образом, является на смену учительной стоической
философии, которую оно отчасти и воспринимает. Этому способствует
и то, что ранние учителя новой церкви и апологеты
сами прошли римскую языческую школу; некоторые нз них
были в ней профессорами и приняли христианство уже в зрелом
возрасте. Следовательно, и сами они до известной степени
были продолжателями национально-римских культурных достижений.
Их апологетические (оправдательные) сочинения были
вместе с тем полемическими, поскольку новое учение пе могло
принять чисто языческих воззрений и обычаев. Эта полемика
сохранила нам много таких подробностей из жизни римского
общества и из римской литературы, которые из других источников
или мало известны или совсем неизвестны. Например,
важное для истории политической мысли сочинение Цицерона
«О государстве», — вплоть до начала XIX в., когда кардиналу
Анджело Маи удалось открыть на так называемом палимпсесте
большие связные отрывки из него, — было известно, главным
образом, по цитатам в сочинении Августина (354—430) «О граде
божием» («De civitatc dei»). Из этого же трактата, а равно
и из трактата Арнобия «Против язычников» мы получаем сведения
о древнеримской национальной религии с подробным перечнем
древнейших божеств, — сведения, тем более ценные, что
их главный источник «Божественные древности» Варрона до нас
не дошел.
В стилистическом отношении христианские писатели точно
так же идут рука об руку с писателями языческими. 1ак же,
как и у последних, у них заметно колебание между общепринятым
азианским стилем в его разновидностях и стилем Цицерона,
которого многие из них любят и стараются усвоить его
полуклассический стиль. Иероним даже каялся в своем увлечении
Цицероном; Августин, Лактанций и Амвросий Миланский
в своих ^теоретических сочинениях, отчасти трактующих на
темы, сходные с цицероновскими, явно подражают стилю Цицерона.
Большой начитанностью в римской классической литературе
и хорошим литературным вкусом отличается апологетический
писатель III в. Минуций Феликс, автор диалога Octavius,
написанного в защиту христианства. Но тот же Августин
в своих проповедях, обращаемых к широкой, малообразованной!
публике, придерживается азианского стиля, с его параллелизмами,
рифмующими концами частей периода, игрой слов, афоризмами.
В очень тяжелой, чересчур манерной форме, с обилием
вдобавок несвойственных латинскому языку греческих
конструкций, этот стиль представлен у Тертуллиана (II—III вв.),
писателя очень страстного и софистически гибкого; все это
вместе взятое делает чтение его сочинений весьма нелегким.
390