Pokrovskiy

кусства и предается чрезмерным риторическим эффектам, причем
трагическая стихия ужаса принимает у него уродливые
формы, вроде, например, сцены собирания растерзанных и изувечеиных
членов Ипполита, выброшенного из колесницы его
испугавшимися конями.
Вообще, герои этих трагедии часто отличаются непомерной
прямолинейной жестокостью и выражаются чересчур изысканно.
Например, Медея, убивая своих детей, говорит: «они умирают,
они не мои; они погибают, они мои». Когда Ясон просит ее
убить и его, она отвечает: «ты требуешь милосердия».
Истинно трагический пафос заменяется надутой холодной
риторикой. Интересно сравнить такие места из этих трагедий,
которые соприкасаются с Вергилием. Мы помним трогательную
и величественную сцену смерти Приама. О ней у Сенеки с беспристрастной
риторикой рассказывает наиболее пострадавшая
от нее престарелая жена Приама Гекуба («Троянки», 44 сл.):
«я видела ужасную безбожную смерть царя Приама и еще
большее преступление, совершенное оружием Эакида (Пирра)
у алтаря, когда он, жестокий, скрутив в свирепой руке волосы
царственной главы и отгибая ее назад, погрузил свой нечестивый
меч в глубокую рану. Когда Приам охотно (!) принял в
себя загнанную сталь, то меч вышел из старческого тела сухим
(!)... Знаменитый Приам, родитель стольких царей, лишен
погребения и не предан сожжению, в то время как пылает
Троя»...
Мы помним также у Вергилия глубоко трагическое появление
тени Гектора во сне Энею с напоминанием, что греки уже
подожгли и грабят Трою. Помним также и трогательный образ
Андромахи (в 3-й песни), который высоко оценил Расин, перенесший
его в свою «Андромаху» в качестве корректива к
Эврипиду. В «Тропиках» Сенеки Андромаха видит во сне Гектора
в таком же плачевном виде, в каком он показался у Вергилия
Энею. Вид Гектора глубоко расстроил Энея, но Андромаха
Сенеки заявляет, что ей «все-тдки приятно, что она его
увидала» (ст. 451). Когда вестник рассказал ей о героической
смерти ее маленького сына Астианакта, который сам бросился'
с башни головой вниз и этим вызвал слезы даже у врагов-, она
ограничилась общим риторическим местом: «тот, кто это допустил,
превосходит всех тираннов», а когда она узнала, что
члены его разбились до неузнаваемости, она закончила свою
роль глубокомысленной фразой: «и в- этом виде он похож на
своего отца» (ст. 1117).
За действующими лицами и за хором слишком чувствуется
слм автор 'с его любимыми стоическими рассуждениями о судьбе,
о гибели мира, о смерти и самоубийстве, о счасгьи человека
бесстрастного. Большую роль играют излюбленные мысли
Сенеки о справедливой царской власти и о тираннии с довольно
прозрачными намеками на римскую современность. «Насиль-