Pokrovskiy

ровали рассказ Тита Ливия о Фабии, который переоделся этруском
и успешно наносил вред этрусскому тылу. Некоторую
аналогию рассказу Вергилия представляет сообщение Аппиана
(IV, 46) о двух проскриптах, которые переоделись центурионами,
а своих рабов переодели солдатами и таким образом
вышли из Рима как бы для преследования беглецов. Разойдясь
по разным направлениям, они набрали себе каждый по
отряду, и однажды оба эти отряда неожиданно встретились
и вступили в бой друг с другом, пока, наконец, не заметили
своей ошибки.
Когда современники Вергилия читали у него о молодом
Лавсе (X, 789), защищавшем в бою своего отца Мезенция, то
они могли вспомнить, о Сципионе Африканском Старшем, который
в сражении при Тицине спас своего отца.
Троя пала не от недостатка мужества ее защитников, но
от коварной хитрости греков, чем и оправдываются побежденные.
Так, Тит Ливий (I, 53) порицает Секста Тарквиния за то,
что предал Габии римлянам, притворившись перебежчиком, т. е.
minime more Romano. Еще более разительную аналогию троянской
войны представляет война с Веями. Даже самому Камиллу
удалось взять их не столько оружием, сколько осадными
работами. Само падение' Вей обнаружило их величие: после
десятилетнего отчаянного сопротивления (подобно Трое) они
пали по воле судьбы и не могли быть взяты силой (Ливий,
V, 27). Но тот же Камилл, когда из города Фалерий учитель
привел к нему детей всей знати этого города, говоря, что
благодаря таким заложникам город должен попасть под власть
римлян, с гордостью заявил, что он с детьми не воюет и отвергает
такой преступный дар, и отправил изменника со связанными
руками в сопровождении детей, которые должны были
всю дорогу сечь его, назад в Фалерии, за что и удостоился
больших похвал как от фалисков-, так и от римлян, которые
не пожелали нечестной победы (Ливий, там же).
Равным образом противник Пирра Фабриций выдал Пирру
перебежчика, который за известную плату предлагал отравить
царя; римское правительство того времени не сочло полезным
того, что нечестно (Цицерон, «Об обязанностях», III, § 86).
У Валерия Максима (VII, 4, exter. 2—см. Heinze, Virgils
epische TechniK, p. 10) рассказано, как 400 карфагенян, явившись
— в сражении при Каннах — в римский, лагерь в качестве
мнимых перебежчиков, в тылу атаковали неподозревавшие этого
римские части, и возмущенные этим коварством римляне
считали себя в праве утверждать, что они были скорее обмануты,
чем побеждены.
Позднее, в 171 г. до н. э., римские послы при македонском*
царе Персее хвалились в сенате, что они обманули царя и тем
выгадали время для подготовки к войне. Старейшие сенаторы
порицали их за эту греческую хитрость, не свойственную древ-
200