Pokrovskiy

Известную параллель представляют некоторые сцены из
истории бунта по смерти Августа паннонских легионов, описанного
в I книге «Аннал» Тацита. Поводом к прекращению первого
бунта послужило затмение луны, приведшее в ужас суеверных
солдат (гл. 28): они стали плакаться, что боги отвращаются
от их поступка. Верховное командование воспользовалось
этим поворотом о умах и через овоих агентов водворило
полное успокоение в войске, причем главные агитаторы бунта
-были разысканы или даже выданы самими солдатами. Наконец,
даже один из самых характерных сюжетов «Энеиды», — эпизод
об Энее, выносящем отца из Трои на своих плечах, — мог
напомнить читателям Вергилия о том, чему они были свидетелями
во время проскрипций: престарелый Оппий, подобно Анхису,
хотел было остаться на месте, но был вынесен на плечах
сыном и доставлен в Сицилию, где ему не грозило преследование
со стороны агентов триумвиров.
Итак’ «Энеида» ярко отражает современную Вергилию действительность;
она полна ссылок и на прошлую историю Рима,
но факты прошлой истории предлагаются читателю в таком
освещении, какое им давали римские консерваторы времен
конца республики и начала империи. Поэт не просто передает
старину, как это делали греческие аэды и рапсоды, но он относится
к передаваемым им фактам с задушевностью лирика,
с одной стороны, и проповедника — с другой.
Этим «Энеида» очень отличается от старого греческого эпоса.
Самая манера изложения получила новые очертания. Уже
древние отметили в поэмах Гомера наличность драматических и
ораторских элементов; но все-таки в рассказе преобладает старая
эпическая не торопливая манера, не уклоняющаяся даже от
слишком длинных отступлений в сторону, если только они могли
заинтересовать слушателя. Например, старая кормилица узнала
Одиссея по рубцу на ноге, и обстоятельствам, при которых
йога была когда-то ранена кабаном, посвящен целый экскурс в
73 стиха, нарушающий ход изложения.
Но Вергилий воспитывался, между прочим, на греческой трагедии,
и отсюда у него выработался прием изложения рассказа в
виде драматических сцен, дополняющих одна другую. Возьмем
начало песни II о падении Трои. Греки сняли осаду, но оставили
' на месте своего лагеря деревянного коня, в котором
скрылись их вооруженные воины. Троянская толпа не знает, как
с ним поступить. Жрец Лаокоон. уже раскрыл было коварный
обман; но внимание толпы было отвлечено видом пленного Синона,
которого потащили пастухи. Синону удается убедить
Приама и троянцев, что конь принесет им счастье. В то же время
жрец Лаокоон погибает вместе со своими сыновьями от укуса
внезапно появившихся змей, в чем толпа усматривает боже-
.202