Pokrovskiy

вившейся с гракханцами сенаторской аристократии, которая, наконец,
заклеймила себя позорным и преступным взяточничеством
в Югуртинскую войну (111 — 106 гг. до н. э.) и тем открыла
дорогу Марию и возрождению демократии. Известно, далее, что
Луцилий отбывал в качестве всадника воинскую повинность во
время Нумантийской войны (в 134—133 гг.) при штабе Сципиона
Африканского Младшего. Тут он мог убедиться в том, что даже
войско римского народа было деморализовано общей разрухой
и что великому полководцу стоило большого труда водворить в
нем' необходимую для победы дисциплину; теперь римляне терпят
поражения от малоизвестных испанских вождей, а еще не
так давно они могли справляться даже с гениальным Ганнибалом.
Вместе с тем, Луцилий близко сошелся со Сципионом и его
просвещенными друзьями, в числе которых был, между прочим,
стоический философ Панетий. Интересуясь философией, Луцилий,
повидимому, предпринял ученую поездку в Афины; во
всяком случае, известно, что академик Клитомах посвятил ему.
одно из своих сочинений. Но не одна философия, особенно
практическая, интересовала Сципиона и его друзей. В эту эпоху
устанавливался, отчасти при содействии кружка Сципиона,
изящный язык в литературе; известную роль в этом играли и
ученые грамматики. Луцилий откликался и на эти вопросы и, в
частности, полемизировал с грамматическими и орфографическими
теориями трагика Акция, а также нападал на стиль этого
поэта. Не очень заботясь о внешней форме своих сатир и не
тратя времени на их окончательную стилистическую обработку,
он, как известно, вызвал этим довольно строгую критику со
стороны Горация; но зато на всех его сатирах сохранилась печать
свежести и полемической силы, которую отмечают все его
последователи. Он не боялся нападать ни на первых лиц, ни
даже на народ, «он чистил весь Рим, не жалея соли», «он срывал
маску (собственно, — кожу, pellem) со всех, кто гордо выступал
перед публикой, будучи внутренно отвратительным» —
таков отзыв Горация.
«Он бичевал Рим, тебя, Луп, тебя, Муций» (противники Сципиона)
— говорит Персии (I, 115). По словам Ювенала (I, 165),
«всякий раз, как Луцилий, как бы обнажив меч, выступает с
бранным пылом и криком, краснеет его слушатель, у которого
становится холодно на душе от преступлений, и от тайной вины
его сердце покрывается потом». Эти отзывы очень помогают
пониманию многочисленных, но разрозненных и притом большей
частью чрезвычайно коротких фрагментов Луцилия.
Так, уже в первой книге Deorum consilium Юпитер созывает
богов на собрание, подобное римскому сенату, для принятия
мер к спасению римского народа и города и для суда над только
что умершим принцепсом сената Лупом, бывшим цензором.
С большой иронией изображает Луцилий, как целыми днями
и народ и сенаторы не покидают форума с единственной целью