Pokrovskiy

земледелии», которое трактует не об одном только земледелии
и сельском хозяйстве, но заключает в себе и самые разнообразные
наставления (в категорической форме) в роде того, что сельский
хозяин должен больше продавать, чем покупать, что управляющий
не должен быть умнее господина, а экономка не смеет
заводить дружбу с соседками; здесь же даются медицинские
рецепты и даже формулы заклинаний от болезней; есть и кухонные
рецепты печения пирогов. В общем, трактат этот изложен
без плана, довольно примитивен по стилю и с чисто литературной
точки зрения любопытен как образец безыскусственной
прозы, на основе которой развилась впоследствии, — частью и у
самого Катона, — проза художественная.
Весь трактат— и в этом его глубокий исторический, отчасти
даже литературный интерес — проникнут строго консервативными
взглядами старомодного благочестивого римлянина, у которого
каждый акт его сельской и домашней работы сопровождается
молитвами к соответствующим божествам, причем приводятся
и самые тексты этих молитв.
Итак Катон писал языком простым, иногда несколько примитивным,
но в его речах уже заметны проблески художественности.
Его мужественности соответствовал и язык его речей,
отличавшихся большой выразительностью, которая увеличивалась
путем применения метких образов из повседневной действительности
и провербиальных или же облеченных в провербиальную
форму выражений. Мы уже привели его сравнение
воров, ворующих у частных лиц, с ворами, обкрадывающими
государство. Очень хорошо сравнение жизни с железом: если
железо употреблять в дело, то оно стирается, а если не употреблять,
то оно ржавеет; так и жизнь от работы Изнашивается, а
без работы вялость и лень приносят более вреда, чем работа.
Оратор как человек государственный должен быть человеком
порядочным — vir bonus,, dicendi peritus. Речь его должна быть
основана на знании дела: rem tene, verba sequentur: «усвой дело,
и слова придут». Когда Катона порицали за то, что у него нет
ни дорогих построек, ни дорогой утвари, ни дорогих работ и что
он во многом нуждается, он в свою очередь порицал своих критиков
за то, что они не умеют во многом нуждаться.
Ближайшие преемники Катона в области историографии,
представители так называемой средней анналистики (Кассий Гемина,
Кальпурпин Писон, Геллип, Фаннин и др.)> от которых до
нас дошло лишь небольшое число маленьких отрывков, правда,
писали на латинском языке, но стилем довольно примитивным;
несколько лучше других писал, по словам Цицерона, Фанний.
Да и в области построения истории они сделали по сравнению
с Катоном шаг назад, так как не усвоили принципа систематизации
материала, выдвинутого Катоном, но вернулись к бессвяз-
81