Pokrovskiy

лия изображение всей его жизни; у него самого автобиографический
элемент входит в состав его сатир: таковы, например,
описание путешествия в Брундисий, наподобие описания поездки
в Сицилию у Луцилия, рассказ о начале знакомства с Меценатом,
описание своего времяпрепровождения в деревне,
остроумный рассказ о встрече с назойливым собеседником на
Священной улице, шутливое воспоминание о столкновении медоточивого
грека и грубоватого италийца, который побивает своего
соперника «италийским уксусом», перед трибуналом Брута. Некоторые
сатиры Гораций посвящает вопросам практической морали:
так I-я сатира книги I трактует вопрос об алчности и скупости,
2-я — вопрос о любовных связях, причем не рекомендуется,
как опасная, связь с замужней женщиной; в 3-й сатире
вышучивается стоический парадокс, что все проступки равны
(здесь Гораций сходится с Цицероном в его шутках над Катоном
Младшим в речи за Мурену); в 3-й сатире книги II, в драматической
форме, Гораций смеется над другим стоическим парадоксом,
что все люди, кроме стоиков, сумасшедшие. Есть и
забавные картины нравов — шутки над гастрономами (II, 4), порицание
чрезмерной роскоши стола в разрез со скромными требованиями
природы, причем в пример приводится бравый Офелл,
у которого было конфисковано в пользу ветеранов его именьице;
Офелл стал теперь его арендатором у неумелого центуриона
и, благодаря умению жить без излишеств, бодро переносит
перемену судьбы (II, 2). Очень остроумны нападки на погоню за
наследствами, весьма развитую в эпоху Горация; сатира эта
(II, 5) облечена в форму бёседы Одиссея с тенью прорицателя
Тиресия (такой замысел, вероятно, идет из греческого источника)
в подземном царстве: Одиссей ограблен женихами, и Тиресий
советует ему следовать тактике (римских) искателей наследства,
ухаживающих за богатыми стариками или старухами. Остроумно
задумана 7-я сатира книги II: в праздник Сатурналий разрешалась
свобода слова рабам; раб Горация Дав, набравшийся стоических
мыслей у привратника, который служил у стоика Криспина,
подвергает, с высоты стоического учения, едкой критике
жизнь и деятельность своего хозяина. Наконец, истинным предшественником
Петрония Гораций является в 8-й и последней
сатире книги И: богатый выскочка Насидиеи приглашает к себе
на обед самого Мецената, между прочим, вместе с комическим
поэтом Фунданием; рекомендуя свои блюда, он, разумеется, объясняет
гостям и их происхождение и их стоимость; в разгаре
пира на стол падает пыльный занавес, устроенный под потолком,
вследствие чего знатные гости ушли, а остались одни параситы.
Вообще, если сатира Горация не проникает, по условиям
времени, в самую глубину общественных отношений, зато, с
Другой стороны, она полна неподдельного изящества и юмора и,
прежде всего, тончайшей наблюдательности над текущей жиз-
14* ‘ 211