Pokrovskiy

вспыльчивый, принужден был сдерживать себя, чтобы не огорчать
своей милой, а когда она его подозревала, отвечать бурными
клятвенными уверениями в своей верности. Эта обоюдная
страстность вызывала в душе влюбленного сложную гамму ощущений,
начиная с нежности и кончая бурным, так сказать, знойным
восторгом, когда приступ ревности со стороны Цинтии разрешался
примирением (ср. особенно II, 15).
Но безмятежной радости поэт почти не знал: ему тяжелы
были сцены ревности со стороны Цинтии; он много страдал и
от ее измен и легкомыслия: то она уезжает в Баи па морской
курорт, ославленный любовными романами, то ее соблазняют более
привилегированные и более богатые поклонники, как претор,
приглашающий ее в Иллирию, и только посвящаемыми ей стихами
поэту удается отклонить ее от согласия на этот отъезд.
Поэт прочно прикован к своей возлюбленной. Его друг Тулл
(I, 6) предлагает ему съездить вместе с ним в Азию; поэту и
самому хотелось бы побывать там и в Афинах, но он не в силах
устоять перед ревнивыми жалобами Цинтии. Утомленный
бурной ревностью своей подруги, он пробует удалиться на лоно
природы к темному лесу, но ветры прибивают его к пустынной
местности; он страдает от разлуки и живо представляет себе
картину своей смерти и погребения (I, 17).
*Но именно такая мучительная любовь и привлекает поэта:
«пусть погибнет тот, кто может любить вяло» (lentus: I, 6, 12)*
ср. III, 8, 20: «пусть врагам моим достанется вялая возлюбленная»;
III, 8, 10: «без глубокой любви не страдает ни одна женщина».
Там же: «я хочу или страдать в любви или слышать
страдающую». Буйная ревность есть самое наглядное доказательство
страстной любви, ибо «истинная любовь не способна
знать какую бы то ни было меру» (II, 15, 30).
Но в стихотворениях знаменитой I книги эта мучительная
сторона его романа пробивается еще не с такой силой, как в
следующих, II и III, книгах. Истинный ее перл — идиллическая
3-я элегия: поздно почыо сильно нетрезвым поэт возвращается
Цинтии и находит ее спящей! Ее поза-и ее вид напоминают
ему знаменитых героинь древности — Ариадну, Андромеду и
утомленную вакханку. ^Любуясь ею, поэт пытается осторожно
поднять ее, чтобы поцеловать, осторожно вкладывает в ее руки
яблоки, оправляет рассыпавшиеся волосы, пугается ее вздОхов,
но не решается нарушить ее сон, пока, наконец, луч луны не
падает на ее глаза, и она просыпается с жалобой па очевидно
изменившего ей друга и на скуку, с какой она ожидала его
весь вечер.
На ряду с элегиями, обращенными непосредственно к Цинтии,
любопытны элегии, адресованные поэтом к его другу Галлу,,
которому он не советует мечтать о тяжелом романе с
Цинтией (5) и который, наконец, страстно влюбился (10); поэт
пользуется случаем рекомендовать ему подчинение всем капри­