Pokrovskiy

мерную лесть императору и очень живое описание этих, иногда
До отвратительности жестоких представлении, 1 стихотворения
эти, однако, не характерны для Марциала.
За ними последовали «Xenia» и «Apophoreta» — как бы коротенькие
надписи к подаркам (большей частью — живность),
которые рассылались в праздник Сатурналий в середине декабря,
или раздавались по жребию приглашенным гостям. Подарки
этого последнего рода (apophoreta) состояли из самых разнообразных,
частью дорогих, частью дешевых предметов, домашнего
обихода. Марциал обнаружил в этих этикетках много
находчивости, и язык и стих (большей частью гексаметр с
пентаметром) в них достаточно безукоризненны; но и они
все еще недостаточно типичны для Марциала. Они помещаются
вслед за XII книгой эпиграмм и составляют XIII и XIV
книги.
Но слава Марциала основывается на 12 книгах действительно
блестящих эпиграмм (около 1200), написанных преимущественно
элегическим дистихом, но отчасти любимыми размерами
Катулла, которому он вообще любил подражать: ямбами,
хромыми ямбами и одиынадц'атисложными фалекейскими стихами.
Впрочем, сам поэт с похвальной скромностью допускает,
что среди них неизбежны стихотворения посредственные и
даже плохие. Он не поклонник ученой, но безжизненной поэзии
александрийцев и их главы Каллимаха; ему противен и модный
в его время риторический стиль, особенно в мифологических
поэмах (он, вероятно, имеет в виду «Фиваиду» Стация или
Argonautica Валерия Флакка); публика хвалит эти поэмы, но
читает эпиграммы. «Читай то, о чем может сказать жизнь:
«это мое». Здесь не найдешь ни Кентавров, ни Горгон, ни Гарпий:
наши страницы пахнут человеком. Но если ты, Мамурра,
не хочешь познавать своих нравов' и знать самого себя, то
читай «Aitia» {«Причины») Каллимаха» (X, 4, 12).
Гаким образом, правдивое и неходульное изображение явлений
окружающей жизни — вот девиз Марциала. Он очень
наблюдателен и умеет уловить в мелочах повседневной жизни
интересные и типичные факты. Эта наблюдательность развилась
у него в связи с его карьерой вечного клиента, на половину
парасита: уже с зари он на ногах и спешит к утреннему
приветствию своего патрона; по дороге он отмечает для себя
„ • В эти времена осужденных на смерть преступников подвергали изощренным
казням, репетируя с ними роли доисторических героев, в которых
они и появлялись на арене к моменту казни. Так, сам Марциал (VIII, 30
и X, 25) видел, как один из таких осужденных исполнял роль Муция Сцеволы
и жег свою руку на огне. Из представлений, данных в амфитеатре
Тита, выделялись своей жестокостью, во-первых, смерть Орфея (которого
играл осужденный преступник), разрываемого медведем после того, как
Орфей вылезал из подземелья, обозначавшего ад, и на лоне роскошной природы
очаровывал своей игрой и пением птиц и зверей и, во-вторых, распятие
разбойника.