Pokrovskiy

писанная по 2-й половине IV в. Евтропием и пользовавшаяся
большой популярностью в Средние века в качестве учебного
пособия. Несколько живее «История Цезарей» Л в рели я
В и к т о р а,ч написанная в самом конце IV века, так как автор
старается оттенить индивидуальность каждого императора и отметить
наиболее яркие черты его характера (например, крайнее
честолюбие у Константина или постепенный рост преступности
у Нерона).1
На этом тусклом фоне резко выделяется замечательный исторический
труд А м м и а н а М а р ц е л л и и а, являющийся непосредственным
продолжением «Истории» Тацита и начинавшийся
с императора Нервы (96—98). Оканчивался он на 378 г. и заключал
в себе 31 книгу, из которых первые тринадцать до нас
не дошли; зато сохранившиеся книги, которые имеют своим
содержанием историю 353—378 гг., ценны тем, что автор описывает
эпоху, ему современную.
Аммиаи происходил из знатной греческой семьи. Родиной
его была Антиохия. Он служил в войске Юлиана, который сначала
был Цезарем Галлии, а после смерти Констанция — императором
(Августом) обеих частей Римской империи. Принимая
участие во всех его походах, сперва против аламаинов, а потом
против Персии, Аммиан с полным знанием военного дела описал
эти походы и дал интересные характеристики народов, с которыми
ему приходилось иметь дело, в частности галлов и персов.
Отдельные подробности этих характеристик очень образны.
Например, о галльских женщинах мы читаем (XV, 12, I): «когда
один из них (т. е. галлов) поссорится с другим и ему станет
помогать его жена, которая сильнее его и голубоглаза, то целая
толпа чужих не справится с ним, особенно когда та — с раздутой
шеей, скрежеща зубами и размахивая белоснежными и увесистыми
руками, начнет наносить кулаками и ногами удары, не
хуже снарядов катапульты, выбрасываемых при помощи закрученных
жил».2 В такой же мере живописны характеристики
римского сената и народа, не уступающие характеристикам
Ювенала (XlV, б), и отдельных личностей: например, об одном
очень гордом сановнике сказано, что он поднимал брови словно
рога (XX, I, 2), а о другом (XXII, 3, 11), что из самого низкого
положения он был вознесен до такого, на котором мог, так
сказать, приказывать императору и был тем невыносимее. «Адра-
1 Приписывавшееся ему сочинение «De viris illustribus» обратило на
себя внимание Пушкина: «книжонка его довольно ничтожна, но п пей находится
то сказание о Клеопатре, которое так меня поразило. И—что
замечательно — в этом месте — сухой и скучный Аврелий Виктор силою выражения
равняется Тациту: haec tantae libidinis fuit, ut saepe prostiterit,
tantae pulchritudinis, ut multi noctem illius morte emerint». (Она отличалась
таким сладострастием, что часто продавалась, такой красотой, что многие
покупали ночь с ней ценою жизни). Как известно, на этом основано знаменитое
стихотворение о Клеопатре «Чертог сиял» (в «Египетских почах»)
2 Пер. Кулаковского и Сонни.