Pokrovskiy

почувствовал себя оскорбленным и, начиная с 4-й книги поэмы,
стал, кроме прославления республиканцев, резко нападать на
тираннию с явными намеками на Нерона. Больше того, он принял
участие в заговоре Писона, за что и поплатился жизнью.
При допросе он обнаружил слабость духа и даже оговорил
собственную, не причастную к заговору, мать. Покончил он с
собой не без театральности: он заказал роскошный обед, затем
приказал перерезать себе жилы и, перед тем как испустить
дух, вспомнил собственное описание смерти одного солдата (III,
642—6) и успел процитировать эти стихи (смерть его описана в
его биографии, принадлежащей Светонию, и в XV книге «Аннал»
Тацита, гл. 70; ср. гл. 56 о допросе Лукана).
«Фарсалия», написанная очень молодым поэтом и заключающая
в себе свыше 8000 хорошо обработанных стихов, т. е. около
Vs «Энеиды» Вергилия, конечно, свидетельствует о большом
литературном и версификаторском таланте автора. Вдобавок он
решил порвать с общепринятыми эпическими приемами- В его
поэме оригинально не то, что он взял сюжет не из мифических
времен, но из недавнего прошлого; так поступали и древние
эпики Невий и Энний, которые описывали по преимуществу эпоху
им современную. Но они были заняты и предшествующей
историей и даже преисторией Рима и, по примеру Гомера, отводили
в своем повествовании большую роль богам, как вершителям
или, по крайней мере, свидетелям того, что делали
люди или что с ними происходило.
У Лукана же боги совсем отсутствуют, и только по временам
ом упрекает их, в сущности, за то, что они смотрят на
борьбу Помпея и Цезаря иначе, чем он. Вследствие этого его
поэма является по преимуществу стихотворным пересказом отчасти
мемуара Цезаря о гражданской войне (только в ином
освещении), а главным образом Тита Ливия и других историков
и мемуаристов, которые писали об этой войне. В числе их был
и дед Лукана — Сенека Старший, который, подобно Титу Ливию,
принимал сторону Помпея. Выбор такого, в сущности республиканского
сюжета, подсказывался, вероятно, тем, что в
самом римском обществе после тираннического режима Тиберия,
Калигулы и отчасти Клавдия начали пробуждаться и возрождаться
республиканские идеи. В этом1направлении римское
общество многого ожидало от юного Нерона, а когда эти ожидания
не оправдались то, как известно, оно ответило на его
тираннию республиканским заговором Писона.
Переложение истории в стихи — задача неблагодарная. Правда
«Фарсалия» имела большой! успех не только у современников,
но и у потомков, даже и отдаленных.
Но реакция против этого литературного приема началась
ними обоими трения окончились, будто бы, тем, что Нерон запретил Лукану
не только ведение судебных дел, но и публичное чтение и публикацию его
поэтических произведения.