Pokrovskiy

ним римлянам, которые не прибегали ни к засадам, ни к ночным
сражениям, ни к притворному бегству и гордились только
честной храбростью (Ливий, XLII, 47).
В обозрении религиозных представлений Вергилия мы, между
прочим, указывали, что римляне уподобляли собрания богов
римскому сенату. Интересно, что Нептуна, одним окриком разогнавшего
ветры и успокоившего моря, Вергилий сравнивает
с уважаемым (римским) политиком, при появлении которогоразбушевавшаяся
толпа, начавшая уже бросать факелы и камни,
сразу стихает. Подобные примеры известны нам и из римской
истории: таков, например, Катон Младший (Цицерон, за
Сестия, § G2), отчасти Цицерон, сумевший силой своего слова
привлечь на свою сторону плебс, который перед этим горячо
сочувствовал Катилние (ср. другие примеры у Цицерона в
трактате о дружбе, § 96).
Да и вообще троянская толпа в изображении Вергилия напоминает
нам римскую толпу конца республики и начала империи.
При виде деревянного коня троянская толпа сначала молчит
и не знает, что ей делать,» пока не появляется искусный
демагог, которому она уже отдается беззаветно. Нечто подобное
рассказывает знаменитый комментатор Цицерона Асконий,
излагая дело об убийстве Клодия Милоном: когда окровавленное
и загрязненное тело Клодия было внесено В' его дом, то
его многочисленные сторонники только сокрушались, но ниче1 о
не предпринимали, пока уже на следующий день их не наэлектризовали
народные трибуны — клодианцы.
Вергилий изобразил и женскую толпу: букт троянок © Сицилии,
не желавших отправляться в Италию и поджегших
флот по внушению принявшей вид старой Берои богини Ириды,
которую послала с этой целыо враждебная Энею и троянцам
Юнона. Обратившись к трояикам с зажигательной речью, Ирида
бросила в корабли горящий факел. Женщины изумились и оцепенели.
Старейшая из них заявила, что это не Бероя, которую
она только что оставила больной, но, судя по осанке, богиня.
Женщины все еще колеблются, но начинают с злобой смотреть
на корабли. Вдруг Ирида поднимается к небу на крыльях и
оставляет за собой след в виде радуги. Только тогда женщины
с неистовой решимостью приступают к поджогу кораблей
(V, 620—663). Но при появлении Энея с отрядами троянцев
они в страхе разбежались и, забыв про богиню, устыдились
того, что наделали. А когда Эней, ликвидировав пожар, по
внушению одного из старейших спутников и появившегося
во сие призрака Анхиса, решил часть троянцев' и троянок оставить
в Сицилии, то для прощания с отъезжающими в Италию
явились все, и даже те женщины, которые участвовали в
поджоге кораблей, стали заявлять о своем желании ехать
вместе и переносить все лишения этой трудной экспедиции