Pokrovskiy

торого он взял себе за образец, отразилось на всем его многолетнем
труде и было настолько интенсивно, что он сам составил
недошедший до нас труд об ораторском искусстве. В области
философии ф! был поклонником стоицизма, и этим объясняется
моралистический тон его труда, его скорбные размышления
о том, как некогда морально здоровое молодое государство
нашло в себе силы и упорство покорить весь мир и как
оно под тяжестью беспримерного корыстолюбия и честолюбия
стало разлагаться. В этом отношении Ливий сходится и с Цицероном
и с Саллюстием. Все симпатии Тита Ливня на сторонестарой
республики с ее прочными учреждениями и великими
деятелями; при этом,.дойдя до падения республики, он отдает
предпочтение Помпею перед Цезарем, за что дружественный к
нему Август шутя называл его помпеянцем.
Это патриотическое преклонение перед старой республикой
в связи с горячим пожеланием, чтобы и новый режим сохранялвсе
пригодное из старины, было настолько могущественным,
что дало автору силы посвятить этому труду всю свою долгуюжизнь.
В результате им были написаны 142 книги, из которых
до нас дошли 35 (1—10, 21—45), а 66 остальных мы знаем
только из очень кратких извлечений (epitomae), сделанных ещев
древности. В первых 10 книгах рассказана история древнейшего
Рима с 753 г. до 293 до м. э.; в книгах 21—45 изложение
начинается со II Пунической войны (218 г. до и. э.) и доходит
до завоевания Македонии (в 167 г. до н. э.).
Как и все вообще римские историографы, Тит Ливий не был
историком в современном смысле слова. Да и круг читателей,,
па который он мог рассчитывать, ожидал прежде 1зсего занимательности
изложения.
Тит Ливий не утруждал себя подбором первоисточников для
своей работы, но перерабатывал уже готовые исторические сочинения
и, при всем своем ^ стремлении к истине, не всегда
разбирался в их надежности: так, лишь после долгого пользования
Валерием Антийским он убедился наконец в постоянных
преувеличениях и грубых ошибках этого историографа. В зависимости
от предшественников у пего меняется не только характер
изложения, но даже стиль, который принимает сильную
поэтическую окраску в первых книгах, когда он пользовался
«Анналами» старого Энния.
От предшественников зависит и степень достоверности его
собственного рассказа: он надежнее там, где Ливий следует
действительно ученому историку Полибию; впрочем, следуя
ему, он пользуется только его материалом, который вольно перерабатывает
применительно к собственному ораторскому стилю.
Наиболее трудно судить о его первых десяти книгах,
источники которых нам почти неизвестны.
Далее, как человек не служивший, он недостаточно знает
историю государственного права; нередко делает ошибки в во-
279>-