Pokrovskiy

гнм укором, высмеивает знаменитую своим легкомысленным
поведением красавицу Клодию, в числе любовников которой
был и знаменитый поэт Катулл, и указанный Целий, этот беспутный
гений (homo ingeniosissime nequam), по выражению
одного историка времен империи — Веллея Патрекула.
Несомненно, однако, и то, что благодаря тому же риторскому
искусству Ювеналу посчастливилось дать немало рельефных
картин из истории римских нравов. Это отметил еще
его старый французский критик Буало во 2-й книге «L’art
poetique», кстати сказать, правильно указавший на крайности
его «гиперболы», развившиеся в результате его риторского
воспитания. 1 Таковы, например, письмо Тиберия с о. Капри
в сенат, в силу которого был арестован и казнен могущественный
временщик Сеян, и его статуи были при этом разбиты сбежавшейся
толпой (X, 61 сл.), или ночной разврат в публичных
домах Мессалины, жены императора Клавдия (VI, 114 сл.);
или заседание дворцового совета, экстренно созванного Д о­
мицианом для совещания о том, как приготовить только что
полученную в дар необычайных размеров рыбу, и откуда взять
для нее соответствующее блюдо (IV, 39 сл.).
Далее Ювеналу принадлежит целый ряд вошедших в пословицу
афоризмов, например, — mens sana in corpore sano (X, 356:
здравый ум в здоровом теле), sanctissima divitiarum maiestas
(I, 113: святейшее величество богатства, — но ср. уже у Горация
regina pecunia — «Послания» I, 6, 36), si natura negat, facit
indignatio versum (I, 79: если отказывают в этом природные
дарования, то негодование рождает стих), difficile est saluram
non scribere (I, 30: трудно не писать сатиру), hoc volo, sic
jubeo, sit pro ratione voluntas (VI, 223: этого хочу, так приказываю,
вместо разума пусть будет в силе моя воля, — так
говорит у Ювенала капризная и властная женщина; как известно,
этот стих однажды пустил в оборот Вильгельм II),
quis tulerit Gracchos, de seditione querentes? (II, 24: кто перенес
бы Гракхов, если б они стали жаловаться на мятеж?), maxima
debetur puero reverentia (XIV, 47: к детскому возрасту надо относиться
с уважением), panem et circenses (X, 81: хлеба и
зрелищ, точнее игр в цирке) и много других.
Ни происхождение Ювенала, ни даты его рождения и смерти
нам с точностью неизвестны, так как его древние биографии
построены на данных противоречивых и отчасти нелепых; из
самих сатир видно, что он дожил до времен Адриана, бывшего
императором в 117—138 гг. н. э. Сатир его сохранилось 16; в
семи последних уже нет того резкого озлобления, которым проникнуты
первые девять; это естественнее объяснять не принадлежностью
их другому автору, но ослаблением темперамента
1 «Juvdnal, eleve dan? les cris de lYcole,
Poussa jusQu’& exces sa m ordante hyperbole».