Pokrovskiy

оратор могут и не иметь большого таланта: они все-таки ценятся,
если знают свое дело; но посредственности в поэтах не допускают
ни боги, ни люди, ни книжные лавки (ст. 372). Как, однако,
ни талантлив поэт, он должен долго вынашивать свое произведение
и не спешить с его обнародованием, пока оно не будет
окончательно отделано. Но и этого мало: еще до публикации
произведение должно быть показано строгому, знающему дело
критику, указания которого должны быть приняты во внимание.
Поэзия — вообще серьезное дело, которого не следует стыдиться:
ее роль в истории культуры очень велика еще с доисторических
времен, судя по преданиям об Орфее, — который отучал
дикое первобытное человечество от звериного образа жизни
и от убийств, так что ему приписывалась способность умягчать
своими песнями даже диких зверей, — или об Амфионе, под
игру и пение которого сами слагались стены Фив. Поэзия была
когда-то всеобъемлющей мудростью, установляя частные, государственные
и религиозные порядки и регулируя семейную
жизнь. Вот почему поэты и их произведения получили почетное
имя божественных. Со времени Гомера круг злияния поэзии еще
расширился: Тиртей стихами вызывал боевой пыл у слушателей,
в стихах давались ответы оракулов, в стихах излагались правила
жизни (имеется в виду Гесиод), воспевались деяния царей и
и снискивалось их расположение (Пиндар); наконец, стихами в
драматизированной форме (versibus alternis) древние земледельцы
славили конец полевых работ. 1
Признавая, в виду важности поэзии, необходимость тщательной
обработки поэтических произведений, Гораций, естественно,
возвращается к уже затронутой им проблеме, — достаточно ли
для поэта одного таланта или же одного трудолюбия. Необходимо
соединение того и другого. И Гораций снова высмеивает
современных дилетантов, которые убеждены в своей безусловной
талантливости и довольствуются ее признанием со стороны
мнимых друзей — приглашенных на пышный обед и закупленных
подачками прихлебателей; последним ничего не стоит в
нужный момент даже пролить слезу в знак того, что на них
будто бы подействовало то или другое место читаемого произведения,
— подобно наемной плачее, которая гораздо больше вопит,
чем люди, действительно горюющие о покойнике. Настоящего,
серьезного поэта не обманут подобные ценители, прикрывающиеоя
маской лисицы (ст. 437: animi sub volpe latentes);, он
сумеет отличить истинного друга от фальшивого и более оценит
хотя бы и строгие замечания дельного и беспристрастного
критика.
1 Здесь Гораций имеет в виду versus Fescennini, о которых он подробнее
говорит в послании к Августу (II, 1, 139 сл.), указывая, кстати, что эти
стихи применялись и в народной общественной сатире, которая мало-помалу
приняла такой резкий тон, что ее пришлось запретить специальным
законом.