Pokrovskiy

достоверной: его последняя пьеса „Братья* была поставлена на
■оборонных играх в память Эмилия Павла, отца Сципиона. Упрек
же соперников Теренция в том, что его знатные покровители
помогают ему в литературной работе (пролог к „Братьям", 15),
можно понимать r т о м смысле, что Теренций прислушивался к
замечаниям при чтении только что написанных им, но еще не поставленных
комедий. Понятно, что в обществе этих молодых по
кровителей Теренций слушал самую элегантную разговорную
речь тогдашнего Рима; но из характеристики ораторства Сципиона
и Лелия в Brutus Цицерона можно заключить, что он был
выше их как мастер словесной формы и, во всяком случае, не
имел стилистических недостатков, им свойственных.
Затем, более или менее известна нам по прологам к комедиям
и по комментариям Доната литературная борьба Теренция с его
соперниками.1Их имена в прологах не названы, так как публичная
диффамация была в Риме не допустима еще со времен законов
XII таблиц. Но употребляя прологи не для изложения фабулы
данной пьесы, а для литературной полемики, Теренций, однако,
не был новатором: из недавно открытых новых фрагментов
на папирусе видно, что и греки—представители новоаттической
«комедии—иногда защищали в прологах избранную ими литературную
манеру.
Ставя Теренция в зависимость от Сципиона Младшего, биография
приписывает ему в год его дебюта с комедией „Andriaw
слишком юный возраст — 18 лет. Хотя некоторые из новейших
критиков пробовали защищать эту цифру, однако она вряд ли
правдоподобна: пожилые соперники Теренция были бы особенно
•обижены его крайней молодостью и непременно подчеркнули бы
это в своих нападках. Еще важнее следующее обстоятельство:
уже в начале деятельности Теренция у него видна строго определенная
теория комедии: он не допускает обращения персонажей
пьесы к публике, хотя это практиковалось самим Менандром;
он находит неприличным (очевидно, с римской точки зрения)
выводить на сцену галлюцинирующих от любви юношей
или бегущих рабов, которые расталкивают встречных.
А главное, уже в первой пьесе ему пришлось контаминировать
две пьесы Менандра, сходные по сюжету, но разные по
стилю, что, конечно, было большой трудностью; вводя в основной
образец новые роли, он должен был некоторые роли расширить
(роли юноши и раба) и дать этим расширениям психологическое
единство с основной ролью. Это сделано уже в первой
пьесе с таким искусством, что без указаний Доната мы не в состоянии
были бы установить следы спайки. Мало того, наиболее
сильные вещи Менандра и других аттических комиков были
Уже использованы предшественниками, и поиски сколько-нибудь
1 Адвокатские приемы Теренция выяснены нами в примечаниях к прожогам
(см. Теренции. Комедии, пер. Артюшкова, изд. „Academia*, 1934).