Л.С.ВЫГОТСКИЙ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

МЫШЛЕНИЕ И РЕЧЬствуст наряду со звуковой речью и играет существенную роль.Наконец, принципиально речь вовсе не необходимо связанас материалом (ср. письменную речь). Быть может, замечаети сам Иеркс, можно шимпанзе научить употреблять пальцы, какэто делают глухонемые, т. е. научить их языку знаков.Если верно, что интеллект шимпанзе способен овладеть человеческойречью и что вся беда только в том, что он не обладаетзвуковой подражательностью попугая, он, несомненно, долженбыл овладеть в эксперименте условным жестом, который по психологическойфункции совершенно соответствовал бы условно;•Ч ^Ч s-\ Хчму звуку. Вместо звуков ва-ва или па-па, которые применялИеркс, речевая реакция шимпанзе состояла бы в известных движенияхруки, которые, скажем, в ручной азбуке глухонемых означаютте же звуки, или в любых других движениях. Суть делаведь заключается вовсе не в звуках, а в функциональном употреблениизнака, соответствующего человеческой речи.Такие эксперименты не были проделаны, и мы не можемс уверенностью предсказать, к чему бы они привели. Но все, чтомы знаем о поведении шимпанзе, в том числе и из опытов Иеркса,не дает ни малейшего основания ожидать, что шимпанзе действительноовладеет речью в функциональном смысле. Мы полагаемтак просто потому, что мы не знаем ни одного намека наупотребление знака у шимпанзе. Единственное, что мы знаем обинтеллекте шимпанзе с объективной достоверностью, это не наличие«идеации», а тот факт, что при известных условиях шимпанзеспособен к употреблению и изготовлению простейших орудийи применению обходных путей.Мы не хотим вовсе сказать этим, что наличие «идеации» являетсянеобходимым условием для возникновения речи. Этовопрос дальнейший. Но для Иеркса, несомненно, существуетсвязь между допущением «идеации» как основной формы интеллектуальнойдеятельности антропоидов и утверждением о доступностичеловеческой речи для них. Связь эта столь очевиднаи столь важна, что стоит рухнуть теории «идеации», т. е. стоитпринять другую теорию интеллектуального поведения шимпанзе,как вместе с ней рушится и тезис о доступности шимпанзечеловекоподобной речи.В самом деле, если именно «идеация» лежит в основе интеллектуальнойдеятельности шимпанзе, то почему нельзя допустить,что он так же человекоподобно решит задачу, представляемуюречью, знаком вообще, как он решает задачу с применениеморудия (правда, и тогда это остается не больше чемпредположением, а отнюдь не установленным фактом)?Нам нет надобности критически проверять сейчас, наскольковерна психологическая аналогия между задачей примененияорудия и задачей осмысленного употребления речи. Мы будем4 Л. С. Выготский °7