и перевод четырех Евангелий__Том 24

и пить кровь его. Необходимо это потому, что это именно, и только
одно это есть пища и истинное питие, т. е. сообщает истинную жизнь человеку,
жизнь вечную. Ядущий всякую другую пищу и пиющий всякое другое
питие подлежит смерти; тело и кровь господа даруют бессмертие.
Сими же словами он хочет уверить их в сказанном, так чтобы они не считали
слов его загадкою и притчею, но знали, что непременно должно
есть тело его.
Вот что говорит Рейс. (Нов. 3., ч. VI, стр. 190):
Так как речь идет о том, чтобы есть плоть и пить кровь Христа, то
всегда находились толкователи, видевшие здесь прямое указание на святое
причащение.
Реформатские богословы в особенности настаивали на этом сближении,
потому что они видели в нем прямое подтверждение (стр. 63) их пониманию
таинства. Мы не решились бы, однако, допустить, чтобы в разбираемых
нами словах заключалось прямое указание на святое причастие, ибо оно
еще не было установлено и Иисус говорил об условии спасения, исполнимом
тогда же; два выражения: «верующий... имеет жизнь вечную» (ст. 47) и:
«ядущий хлеб сей (который есть моя плоть) жить будет вовек», совершенно
тождественны по смыслу, невзирая на различие в форме; есть плоть Христа,
это — образное и символическое выражение для верить в него, ввиду
того, что верить значит соединяться, уподобляться внутренно, всецело.
Между простою плотью (ст. 57) и плотью и кровью (ст. 53) нет ни малейшей
разницы. Второе выражение более полное, обычно употребляемое
для обозначения человека, или только по его физической природе (I Коринф.
XV, 50), или как личность (Матф. XVI, 17; Гал. I, 16), но здесь оно
не вносит никакого нового элемента, оба они однозначащи с одним словом
хлеб как в начале (ст. 51), так и в конце (ст. 58) этого места. Евангелист,
который ни слова не говорит о причастии в своей книге, относи он к нему
эти выражения, не мог бы рассчитывать на то, что он будет понят его
читателями; не более мог бы рассчитывать на понимание своих слушателей
и Иисус, если бы он имел ту же заднюю мысль. Богослов мог бы воспользоваться
разбираемым нами текстом, чтобы приложить его по аналогии
к таинству и путем такого сближения пролить некоторый свет на учреждение,
относительно которого нет точных указаний в писании. Но истолкователь
может лишь удостоверить, что разбираемый нами текст написан
не с этой, совершенно особенной, целью. (Когда речь идет о причастии,
то упоминается о теле Христа, а не о его плоти.)
Большинство истолкователей видит в нашем 51 стихе указание на
смерть Христа, признаваемую основою, причиною или средством спасения.
В оправдание своего взгляда они ссылаются прежде всего на явное
упоминание крови, затем на фразу «которую я отдам» (будущее время).
Не подлежит сомнению, что от начала до конца в Новом Завете смерть
Христа рассматривается, как условие спасения людей, и если бы так же
я здесь говорилось о ней, то в этом мы не увидели бы ничего удивительного.
Мы думаем даже, что при обычном чтении: «хлеб же, который я дам,
есть плоть моя, которую я отдам за жизнь мира», указание на смерть
было бы слишком явным, чтобы его можно было не признать. Но эти слова
340