и перевод четырех Евангелий__Том 24

И это мы включаем. Я знаю еще увеселения, наряды. И это мы
включаем. Я знаю еще отношения к животным, к домашним,
к диким, знаю еще постройку домов, изготовление пищи. Еще
знаю отношения к пространству, живут ли на месте, или ходят
с места на место, много или мало. Еще знаю, как распределяют
работы; еще знаю, как относятся друг к другу в дружбе и во
вражде, и еще и еще до бесконечности.
Если избраны одни известные формы, а до сих пор избраны и
успешно исследованы формы государственности, то это происходит
оттого, что эти формы настолько нас занимают, что мы считаем
их важными, и известные государственные формы считаем
лучшими, а другие худшими, так что исторические исследования
в этом смысле делаются на основании идеала, который мы имели
о государственной жизни.
Исследование других состоит в поверке того, насколько изучаемые
явления подходят к тем, которые мы считали хорошими,
и всё это возможно по отношению ко всем явлениям жизни человеческой
до тех пор, пока у нас есть наивное убеждение в том,
что мы в данном отношении знаем наилучшее. Но тут случилась
с историками маленькая неприятность. В разгаре своей игры
они стали захватывать в свою корзиночку, как ребенок собирает
рассыпавшиеся игрушки, всё, что попало: и торговлю, и образование,
и нравы, и бытовую сторону жизни (это слово очень
они любят), всё это хоть и не влезло в их корзиночку, но не разрушило
их игры. Если люди убеждены, что Париж 1880-го года
есть идеал бытовой жизни, то можно, примеряя к этому идеалу,
описывать всякую бытовую жизнь; но тут в разгаре игры они
захватили и религию. Как же! религии есть разные, они различно
влияют на жизнь народов: и это игрушка, тащи ее. Но
игрушка эта была горячий уголек. Он пожег все игрушки, и
ничего не осталось.
И в самом деле, какое ни возьмите явление жизни людской,
если я наивно уверен, что я знаю, как к этому явлению отнестись
наилучшим образом, то я могу описывать его во всех случаях,
следить за его развитием и упадком; но что делать с религиями
— по-русски, с верой? Ведь вера — это не отношение
человека к государству, к базару, к подаче голосов, а это то,
что он верно знает и на чем вся его жизнь строится; то, из чего
вытекает его отношение ко всем явлениям жизни: и к государству,
и к семье, и к имуществу, и к увеселениям, и к искусствам,
405